«27 октября 2000 года в Дагестане при выполнении служебного долга погиб наш сын – старший лейтенант Фёдор Авдеев, командир второй роты БППС города Якутска», – написали Галина Никитична и Владислав Иванович в предисловии к сборнику стихов своего сына, выпущенному посмертно.

Когда читаешь эту книжку, хочется кричать: «Таких людей не бывает!» Но стихи, написанные «в стол», и записи, сделанные в дневнике, не были предназначены для публики – в них всё правда. И слова родителей о своём сыне – правда. И это такая правда, которую нам надо знать хотя бы для того, чтобы мы могли сравнить себя с Человеком, сверявшим свою жизнь со Христом, строившим себя по Христу, устремлённым к Богу, и я верю, достигшим Его.

Вот что рассказывают родители Фёдора:

Наш Фёдор, мы звали его Федюха, Федюшка, Федорчук, был глубоко верующим человеком, любил классическую музыку, особенно Баха, отлично знал историю, хорошо разбирался в литературе, писал стихи и рассказы, изучал философию.

А каким внимательным он был сыном, напарники смеялись, когда Фёдор в день получки с ворохом свёртков, пакетов спешил домой. Не забывал и кота – ему «Вискас». В праздники или день рождения вручал матери подарок и, большой, сильный, обнимал её: «Мамуля, будь счастлива, не болей!»

Поначалу мы предлагали сыну уйти из милиции, поступить учиться очно или перейти на другую работу. Но позднее, когда знакомые нам говорили – у вас такой сын, а служит в милиции, мы всегда отвечали: «А где же ему ещё быть?» Потому что сын любил свою работу, отдавал ей всего себя, постоянно тренировался, был физически очень сильным. Но кроме силы была у него, по словам напарников, особая милицейская интуиция – в 1998 году он раскрыл рекордное количество преступлений. Однако товарищи Фёдора по работе говорят, что радость ему доставляла не столько поимка преступников, сколько добрые дела, которые они совершали во время дежурства: спасали девчонку от приставаний «новых русских», пытавшихся затащить её в машину, или поздно вечером, когда уже не ходили автобусы, довозили пьяного пожилого работягу до дома и этим, возможно, спасали ему жизнь… К ним всегда обращались как к последней надежде. Сын говорил: «Мы всегда и везде, мы там, где уже никто не поможет».

Фёдор был человеком долга, когда он только поступил в милицию и патрулировал ещё в гражданской одежде, мы услышали, как он ночью вышел из квартиры, и, обеспокоенные, поспешили на балкон. Оказывается, во дворе двое мужчин приставали к возвращавшейся с дежурства женщине. Видимо, у сына был очень решительный вид, если мужчины тут же ретировались. Когда Фёдор вернулся, мы сказали: «Зачем тебе это надо, ведь тебя могли избить?» Сын ответил: «Я милиционер». Чувство долга привело его в девяносто пятом в Грозный.

Ты прости, но иначе

Поступить никак я не могу.

Всё так просто и сложно,

Завтра будем мы в Грозном.

Эту чашу и нам выпало

Испить.

Не смог он поступить иначе и когда собрался в Дагестан. Многие ребята ехали в командировку в первый раз, и сын сказал: «Им будет трудно, мы же поопытнее. Я поеду»…

Нет, таких людей не бывает! Я слышала от своих знакомых о том, что был такой милиционер, Фёдор Авдеев, при котором его сослуживцы не могли поднять руку даже на бомжа, не могли выражаться нецензурно. Неужели о таких – можно только в прошедшем времени? Почему от нас уходят лучшие?

Нет, лучшие не уходят, они остаются в нашей памяти, в нашем сердце, в наших молитвах. Своей жизнью и смертью они доказывают нам, что Господь не требует от людей невозможного. И тогда оказывается, что смерти нет, что сегодня мы, знающие Бога, можем обратиться к Нему: «Господи, душу усопшего раба Твоего Фёдора со всеми святыми упокой!»

А ещё мы, не знавшие Фёдора Авдеева прежде, можем ему сказать: «Фёдор, ты мечтал увидеть Божию Славу, и ты её видишь… Ты теперь близко к Тому, о Ком так напряжённо думал, Кем так светло жил здесь, на земле… Моли Бога о нас!»

И.Д.

Я БУДУ СОБОЙ

Фёдор Авдеев

***

Прогремят в вышине

Грозы,

И уронят небеса

Слёзы.

Будут плакать о

Грехах наших,

Тех, что лягут

На весов чашу.

И смеются в дождь

Одни дети.

С них пока не просят ответа.

***

Сорок дней прошло в пустыне,

Словно сорок лет,

Что Ты делал, и поныне

Не нашли ответ.

Ты крестился, ты постился,

Жил назло бесам,

Но никто нам не расскажет,

Что Ты думал там.

Посещало ли сомненье

Твой Великий Дух,

Говорил ли Ты с собою

Или с небом вслух.

***

Печален буду, весел

Иль беспечен,

Любим иль ненавидим

Буду всеми.

Но я свой крест

Взвалю себе на плечи,

Но я пойду Долиной

Смертной Тени.

И светом будет

Мне твоя улыбка,

Прикосновенье – робкою

Надеждой.

Между мирами на границе

Зыбкой

Скажу – люблю тебя,

Как прежде.

Я буду тем, кем хочу, эти несколько мгновений. Я буду собой, я пролечу между облаков и гор и почувствую холодные капли росы, они покроют моё тело, я вырвусь в Бесконечность, в Вечное Небо из жаркой пасти этого мира, я буду свободен и чист, я буду спокоен и радостен, и те, кто мне близок, будут со мной, и наши слёзы радости смешаются с каплями росы, покрывающей нас, мы будем омыты навсегда. Мир захлопнет губы за нами. Жаркая полоса заката исчезнет за губами молчания. Мы будем говорить, говорить со Вселенной, с Бесконечностью, с Богом.

Я смотрю на закат, вот-вот погаснет его горящая полоска между облаками и горизонтом…

Пока.