1. Расскажите, пожалуйста, о своих предках, бывших священниками или верующими людьми.
2. Влияет ли на Вас это знание и если да, то как?

Верность вере

Валентин Григорьевич БЕРДНИКОВ, инженер-электрик, сейчас пенсионер, вице-предводитель Латвийского Дворянского Собрания, г. Рига.

1. Начну, пожалуй, со своего деда, Павла Иннокентьевича Бердникова (Берденикова). До сих пор  не знаю, почему он изменил фамилию, могу только предположить: чтобы не провоцировать новую богоборческую власть на решительные действия. Дед до конца жизни оставался глубоко верующим человеком, возможно, потому, что был сыном, внуком и правнуком священников.

Павел Бердеников родился в 1877 г. в г. Якутске, а его отец,  Иннокентий Петрович, – в 1848 г. на Аляске в г. Ситка (Новоархангельск). Отец Иннокентия Берденикова тоже служил в священническом сане, а мать, Евгения Христофоровна Бенземан, была дочерью Христофора Мартыновича Бенземана – морехода и судостроителя, который свыше 20 лет командовал судами Российско-Американской Компании (РАК). Думаю, все знают рок-оперу «Юнона и Авось» композитора Рыбникова в постановке Марка Захарова. Так вот, Евгений Бенземан был командиром «Юноны» (не во время вояжа графа Н.П.Резанова).

Прадед И.П.Бердеников обучался в Ситкинской семинарии. После пожара в 1858 г. её перевели вместе с учениками в г. Якутск. После окончания семинарии его направили священником в г. Вилюйск, где в то время отбывал ссылку Н.Г.Чернышевский (как его характеризовали в советское время – великий революционный демократ). С ним у отца Иннокентия сложились дружеские отношения.

Протоиерей Иннокентий Бердеников был председателем Якутской духовной консистории, служил в Свято-Троицком кафедральном соборе, был награждён орденами, в том числе орденом св. Владимира IV степени, что давало право на потомственное дворянство (благодаря чему я стал членом Российского Дворянского Собрания, восстановленного в 1991 г.).

Отец прадеда Пётр Михайлович Бердеников был священником в Борогонцах (Томторе), где они с Е.Х.Бенземан и похоронены. Я пытался найти их могилы, увы… Как-то летом в 90-х годах по дороге в Борогонцы остановился в Томторе у развалин деревянной церкви. Картина была удручающая – одно время в храме устроили склад коровьих шкур. Где бы могли находиться могилы, трудно предположить.

Прадед умер в 1925 г., порезавшись оконным стеклом, от заражения крови. Похоронен на территории Свято-Троицкого собора, но, опять-таки, следов могилы не найти. Его брат, Александр Бердеников, тоже был священником, как и брат его супруги Ольги Александровны Неверовой, Иван. Священниками были также его двоюродный брат, Николай Константинович Бердеников, и сыновья, Алексей и Георгий.

Большую часть этих сведений записал мой дед, Царство ему Небесное. Более интеллигентного человека я в своей жизни не встречал, он чем-то был похож на Виталия Вульфа. Павел Иннокентьевич работал главным кассиром Госбанка ЯАССР. Перед войной переехал к сыну в Ленинград. Дед ослеп в 1950 г. (сказалась эвакуация через Ладожское озеро из блокадного города). И вот с этого времени до кончины в 1961 г. перед каждым церковным праздником он тихонечко подзывал меня так, чтобы не услышала моя мама (она до сих пор член КПСС), просил зажечь лампадку под маленькой закопчённой иконкой, доставал молитвенник красного цвета и говорил: «Открой на такой-то странице и начни». Я произносил три-четыре первых слова, дед говорил «Спасибо» и продолжал молиться, бормоча себе под нос. До сих пор восхищаюсь его памятью: страниц в молитвослове не меньше двухсот.

2. То, что в роду у нас были священники, я знал с малых лет. Дед этого не скрывал, так же, как неприязни к советской власти. Все архивы он держал в коробке рядом со своими похоронными вещами. Мне документы передал отец незадолго до своей кончины в 1989 г. Когда я ознакомился с ними, появился интерес к своей родословной.

Историей рода начал заниматься, можно сказать, профессионально. Пользовался командировками, чтобы что-то узнать в архивах. Например, в Перми в Государственном областном архиве находится переписка Христофора Бенземана, деда моего прадеда, часть писем на английском. Оказавшись в этом городе, я с интересом её читал… Использую также компьютерную программу Ages Family Tree. Подключил к поискам родственников.

Наше древо на данный момент насчитывает 863 персоны. Роясь в архивах и читая «Иркутские епархиальные ведомости» последней четверти  XIX века, где сплошь и рядом встречались пономари, дьячки и прочие церковные служители с фамилией Бердеников, я понял, что, видимо, это было потомственное призвание – служить Богу.

Но сейчас у нас только один человек связан с Церковью. Троюродная сестра, которая живёт в Тюмени, ушла в монастырь.

Поповское золото

Вера Александровна РОЖДЕСТВИНА, староста Спасского собора г. Олёкминска.

1. Священником был мой дедушка – Иван Иванович Рождествин. Служил он в Спасском соборе г. Олёкминска с 1914 по 1924 г. О нём я знаю в основном по рассказам мамы, Зинаиды Ивановны.

Родился Иван Рождествин в 1872 г. в Рязанской губернии в семье дьякона. Среди многочисленной родни деда было много священнослужителей. В возрасте 22-х лет он закончил Рязанскую духовную семинарию, три года – с 1894 по 1897 – находился на военной службе в качестве псаломщика и регента. Потом его назначили псаломщиком и учителем церковно-приходской школы села Сушки Спасского уезда Рязанской епархии.

Бабушка Елизавета Алексеевна, в девичестве Киструсских, была сиротой. Её хотели выдать замуж за богатого, но она предпочла бедного, но высокого, статного, благородного Ивана Рождествина. Сначала дети рождались, но умирали. А потом, наверное, вымолили – восемь ребятишек появились на свет жизнеспособными.

В 1907 г. семья Рождествиных жила уже в Якутске, т.к. архивные данные говорят о том, что в это время дедушка был рукоположен в сан дьякона, с назначением в Градо-Якутскую Богородичную церковь.

Почему они оказались в Якутии? Я задумалась об этом уже после смерти мамы. Теперь приходится только догадываться, глядя на фотографии из старого семейного альбома. Судя по подписям, бабушкин брат, Алексей Алексеевич Киструсских, военный, был сослан в Якутск, он женился здесь на якутке. Не так давно, благодаря отцу Сергию Клинцову, который прислал мне фотографии якутского священства, обнаружила, что служил здесь священник Стефан Киструсских, наверное, тоже наш родственник. Может, по их рекомендациям Рождествины и переехали в Якутию.

В 1909 г. отец Иоанн был рукоположен во священника и назначен настоятелем церкви и законоучителем народного училища в Саныяхтахе (кстати, по промыслу Божьему, у меня зять родом из этого села). В 1914 г., уже в сане протоиерея, дедушка был назначен настоятелем Спасского собора г. Олёкминска. Отец Иоанн был очень ответственным и строгим, любил, чтобы в богослужении и благоустроении был порядок, который соблюдался даже после его смерти.

Священникам в то время было крайне тяжело. Отслужил батюшка литургию, засучил рукава и – сам косит, сам пашет, сам урожай собирает. Ведь семья большая. Мама вспоминала: запряжёт лошадь в телегу, посадит всех детей (старшая в то время училась в Москве), наберёт корзин, и едут по грибы, по ягоды.

Особенно тяжко приходилось священнослужителям и их семьям после 1917. Терпели гонения, насмешки. Обычно под осень, когда начинались работы по заготовке овощей, грибов, ягод, наезжали то белые, то красные. Спрашивали: «Где поп? Где золото у него?»

В то время сыновья Николай и Анатолий были звонарями на колокольне и, естественно, как все подростки, любили озорничать. Их спросят: «Где батька золото закопал? Скажете, дадим «Гусиные лапки», потом ещё добавим!» Возьмут ребята конфеты, заберутся на забор и показывают: «Там!» Золотоискатели роют, роют, пока не наткнутся на «другое золото». Раньше ведь туалет когда наполнялся, его аккуратно переносили на новое место, а яму зарывали. Вот именно на это место мальчишки и показывали. Один мужик так и сказал: «У попа столько детей, откуда у него другое золото может быть, кроме этого?!» А парни на заборе хохочут и конфеты жуют.

Последние годы жизни отца Иоанна были вообще нестерпимыми. Добрые люди предупреждали о надвигающейся опасности и его прятали от большевиков в ближайших сёлах. Тогда «красные» стали матушку сажать в каталажку: «Пока не признаешься, где поп, не выпустим». В то время у Рождествиных квартировал врач, если не ошибаюсь, Силютин. Он был хороший человек, молчаливый, скромный, но, глядя на страдания семьи, не выдержал, пошёл в милицию и гневно заявил: «Сколько можно издеваться над людьми? Отец вынужден прятаться, мать отрывают от детей, от хозяйства!» С тех пор прекратили арестовывать матушку.

Мама рассказывала, что дедушка был очень строг. При детях они с бабушкой никогда не только не ссорились, но даже не спорили. Отец Иоанн говорил: «Надо любить детей, но не показывать им это». Не чужд деду был юмор, любил он пошутить, хорошо играл на фисгармонии. Даже сочинял музыку.

В 1924 г. дедушка сильно заболел. Семья распродала всё, что можно, чтобы отправить его на лечение. Перед отъездом батюшка собрал всех детей. Пятерых благословил и дал им жизненные наказы, каждому свой, а двоим сказал: «А вас благословит Господь». Оказалось, что им не суждено было жить долго. Дочь Нина умерла через два года, сын Анатолий погиб в последние дни войны.

Дорога была трудная, доехал дед только до Иркутской области, там его и застала смерть. Очень жаль, что его похоронили на чужбине, но духом он всегда оставался с нами.

2. Я с детства знала, что дедушка мой священник, мы в вере воспитывались. Как ни тяжела была жизнь у мамы (она одна троих детей растила), по молитвам деда мы всегда ощущали Божию помощь. И сейчас я её постоянно чувствую.

Мне кажется, что о. Иоанн всегда рядом, особенно в храме. Его молитвами, думаю, дети мои и внуки сейчас в Церкви (как будто на поводу кто-то их привёл). Дети дорожат тем, что их прадед был священником. С интересом слушают рассказы о нём. Ходят на службы, по возможности трудятся в храме, водят своих детей на Причастие и в воскресную школу.

Так хочется, чтобы кто-нибудь из потомков стал священником!

Из рода Каллисты

Ефросинья КАРДАШЕВСКАЯ, детский логопед Якутской городской больницы №3, руководитель Воскресной школы для глухих и слабослышащих людей при Никольском храме г. Якутска, кавалер ордена святителя Иннокентия, учреждённого ассамблеей народов Республики Саха (Якутия).

1. На территории Хангаласского района стоит небольшая, единственная сохранившаяся до наших дней, Качикатская Николаевская церковь. Она была построена в 1892 г. на средства меценатов Семёна Петровича Барашкова и Гавриила Константиновича Павлова, нашего прадедушки по материнской линии. Оба получили в награду серебряные медали на Станиславской ленте для ношения на груди. Оба были передовыми людьми своего времени. Имея большие капиталы, строили храмы и школы, помогали бедным, понимая, что земное богатство тленно, а духовное – тлению не подлежит.

На строительство Качикатской церкви прадедушка Гавриил Константинович лично пожертвовал 500 руб. и собрал с населения 2500. Он был её старостой с 1906 по 1909 год.

У младшего его сына – Семёна, нашего дедушки, было шесть детей от русской жены Клавдии Александровны.

Мама моя была их первым ребёнком. Родилась она в 1917 г. Имела редкое имя, Каллиста, и уверяла, что оно греческое. Я не верила, думала: «Откуда такое имя может быть у девочки из якутской деревни?» Потом узнала из православного календаря, что это действительно греческое имя, которое переводится как «прекраснейшая». В 1937 г. мама окончила Якутскую фельдшерско-акушерскую школу. Она приняла на свет много детей. Женщины, родившие девочек, называли в её честь своих дочерей. Эти Каллисты теперь сами давно стали бабушками. Мне известно, что в Верхневилюйском районе 14 девочек носили это имя.

Крёстным отцом мамы был известный композитор Адам Скрябин. Хотя люди того поколения не имели возможности посещать храмы, они старались жить по совести, учили своих детей быть честными, правдивыми, уважать и почитать старших, любить труд.

Наш отец Георгий Романович Кардашевский родился в мае 1916 г. в день памяти великомученика Георгия Победоносца, в честь которого его и нарекли. Он был первым ребёнком в простой якутской семье. Родной его отец Давид Егоров умер рано. Мать, Ефросинья, вышла замуж вторично. Отчим усыновил мальчика, и папа стал носить его фамилию. Крестил отца молодой священник Верхневилюйской церкви Иосиф Попов.

Папа окончил в 1937 г. Якутское педагогическое училище и был направлен в п. Казачье Усть-Янского района, где работал сначала учителем, а затем директором школы. По воспоминаниям его ученика С.И.Горохова, наш отец на уроке истории рассказывал о вере и показывал фотографию группы священников. И это в 1937 году! Как не боялся? Ведь ему тогда было чуть больше 20 лет! В Казачьем он встретил нашу маму, которую тоже после учёбы направили туда на работу. Там они и поженились.

По состоянию здоровья отец не был призван в армию. В годы войны работал в Верхневилюйском районе. В архивах отца я нашла дневниковые записи за 1944 год. Своим красивым почерком он сделал конспект Евангелия. Значит, нашлись люди, которые сохранили святыню в годы жестокой борьбы с религией.

Отец был языковедом, фольклористом, преподавал в Якутском госуниверситете. Был защитником оклеветанных и репрессированных. Я всегда удивлялась тому, что, будучи учителем, коммунистом, учёным, он интересовался православием, покупал книги о вере, которые в советское время были, естественно, только атеистического содержания. Выезжая в Москву, он обязательно привозил чёрно-белые фотоиконы, календари, пасхалии. В своём дневнике писал: «Сегодня Пасха, какой был чудесный праздник, а сейчас никто не знает». В советские годы знакомые обращались к отцу с вопросом: «Когда Благовещение?», «Когда Пасха?», «Когда Троица?»… И всегда получали точный ответ.

В 1966 г. папа после долгих поисков истины в атеистической литературе написал письмо в Патриархию с просьбой прислать ему Библию. К нашему удивлению, он получил из Москвы по почте ценную бандероль стоимостью 30 рублей. В ней находилась толстенная Библия. Отец успокоился, целыми днями сидел и читал Ветхий и Новый Завет. Многие друзья и родственники просили почитать эту книгу. Отец давал, но под роспись. Я тоже тайком Библию брала и была крайне удивлена, что вся человеческая мудрость исходит из неё. Сейчас я храню эту книгу как семейную реликвию.

Однажды папа привёз из Москвы образ Георгия Победоносца в виде вымпела на ткани. Он объяснил моему трёхлетнему сыну: «Это мой ангел-хранитель» и рассказал, как святой Георгий убил змею. Я подумала, что отец рассказывает внуку сказку. А через много лет, приняв крещение, вспомнила про этот вымпел, нашла его и обшила выгоревшее изображение бисером. Получилась икона. Сейчас это тоже семейная реликвия.

Весной 1988 г. мой младший сын (ему было три года) и дедушка пошли гулять и пропали. Вернулись часа через четыре. «Где были?» – спрашиваю. Отец улыбается, а сын отвечает: «Ходили в церковь. Пасха!» Я тогда была далека от Церкви и отругала обоих.

Разбирая богатый архив отца, я нашла конверт, в котором лежали 11 фотографий епископов Якутии, а также список апостолов, названия семи христианских таинств и православных праздников на якутском языке.

2. К вере я пришла, когда родителей уже не стало, но всё равно благодаря им. В день рождения мамы на Сретенье в 1999 г. решила зайти в церковь, поставить свечку. С тех пор посещаю храм и, как могу, помогаю.

Я стараюсь заинтересовать христианством детей и внуков. Понимаю, как трудно сегодня найти ценности, которые могли бы объединить поколения, восстановить духовную связь между ними, помочь понять друг друга. Молодёжи сейчас трудно разобраться в жизни. Духовные ориентиры утрачены, а это ведёт к беде. Вот почему нам необходимо вспомнить свои корни.

В суете мы забываем не только о далёких предках, но и о тех, которые жили совсем недавно, делали историю нашей республики и России в целом.

Внук попа – это звучит гордо!

Сергей Георгиевич АФАНАСЬЕВ, пожарный, подполковник внутренней службы, ветеран МВД.

1. В нашем роду было много священников.  Первый, о котором мне известно, – Терентий Иоаннович Дьячковский (1764 – 1847 гг.) был выходцем с Украины. В Якутию прибыл из Киренска Иркутской области. В клировых ведомостях написано, что он – сын дьячка. 10 мая 1789 г. Терентий Дьячковский был рукоположен в диакона Градо-Якутской Богородицкой церкви, а 2 мая 1792 г. – в священника и определён в Кангаласскую Покровскую церковь.

С первых дней службы отец Терентий занялся обустройством своего храма, в течение нескольких лет стоявшего недостроенным. Освящение состоялось 1 октября 1793 г. В 1795 г. церковь была переименована во имя преподобных отцов Зосимы и Савватия, Соловецких чудотворцев. Высокопреосвященный Нил, архиепископ Иркутский, Нерчинский и Якутский, посетивший её в 1843 г., в «Путевых записках» написал, что Кангалассы считали Терентия Иоанновича Дьячковского своим просветителем.

В 1815 г. отец Терентий был награждён набедренником, в 1818 г. за крещение якутов и тунгусов (2446 человек) – фиолетовой камилавкой, а в 1843 г. архиепископ Нил объявил ему благодарность.

У Т.И.Дьячковского и его жены Феодосии Никифоровны были дочери – Татьяна, Капитолина, Феодосия и сын – Гермоген, служивший священником в далёкой Удской Николаевской церкви.

Капитолина была замужем за священником Дмитрием Поповым (1786 – 1834 гг.). У них родились четыре дочери и два сына: Иннокентий (1818 – 1856 гг.) и Дмитриан (1827 – 1896 гг.). Внуки отца Терентия обучались дома, поступили в Якутское духовное училище, потом закончили Иркутскую духовную семинарию. Иннокентий Дмитриевич служил причетником, Дмитриан Дмитриевич Попов стал протоиереем.

Мой прапрадед, священник Гермоген Терентьевич Дьячковский, был женат на Евдокии Тимофеевне Язовской, у них родилось четверо детей: Николай, Александр, Евода и Екатерина.

Александр Гермогенович Дьячковский служил священником в г. Иркутске.

В 1847 г. в Якутск из Иркутска вернулся мой прадед Евода Гермогенович, он служил дьячком в Кангаласской Покровской церкви до 1855 г.

Евода Дьячковский умер 9 июня 1888 г., будучи священником Дюпсинской Троицкой церкви. У них с женой Ольгой было два сына – Иннокентий и Сергей.

После смерти мужа Ольга Дьячковская жила у старшего сына Иннокентия в Олёкминске, но вернулась назад и устроилась просфорней в Джегудовской Владимирской церкви. Иннокентий Еводович, священник Нерюктяйской Иоанно-Предтеченской церкви, в совершенстве владел якутским языком, переводил священные книги, проводил богослужения на якутском языке, имел благодарности за обучение инородческих детей грамоте.

Трагична судьба младшего сына отца Еводы – моего деда – священника Сергея Еводовича Дьячковского, 1879 г. рождения. В 1900 г. по личному прошению он был уволен со 2-го курса Якутской духовной семинарии и назначен псаломщиком Оспётской Покровской церкви. В 1902 г. переведён псаломщиком в Дюпсинскую Троицкую церковь и рукоположен в сан диакона, в 1904 г. – в сан священника и назначен в Верхоянский Благовещенский собор. В 1905 г. отца Сергия перевели священником в Средне-Колымский Покровский собор, затем снова в Верхоянский Благовещенский собор. В 1908 г. назначили в Улахан-Анскую Никаноровскую церковь. А через год – в Борогонскую церковь священником 1-го прихода. С 1923 г. он был секретарём сначала улусного Ревкома, позднее – Нарсуда.

С.Е.Дьячковский был женат на М.И.Сухониной. У них было восемь детей.

8 января 1930 г. священника Сергея Дьячковского арестовали и обвинили по статьям 58-10 и 58-11. Приговором Тройки ОГПУ он был сослан в Нарымский край Томской области сроком на 3 года. После возвращения, где-то в 1936 – 1938 гг., снова репрессирован и сгинул в «сталинских» лагерях в 1940 г.

В 1989 г. дед был реабилитирован.

2. В молодости мы своими корнями не интересовались. Я знал от матери, что она дочь священника. И дети дразнили: «Внук попа!» Мне, пионеру, это было очень обидно.

Я увлёкся изучением своей генеалогии, когда мне в руки попала книга П.С.Троева «Влияние ссыльных народников на культурную жизнь Якутии (60 – 90 годы XIX века)». В ней описывалась родословная моего отца и его знаменитых братьев Афанасьевых. Потом нашёл ещё одну книгу Е.А.Лебёдкиной «В памяти веков», она тоже писала о родне по отцовской линии. Когда я начал изучать род отца, Георгия Алексеевича Афанасьева, он у меня заслуженный учитель ЯАССР и РСФСР, мне стало так интересно! «Нет уж, – думаю, – тогда дальше копну!»

По маминой линии в роду были Сухонины и Дьячковские. Поскольку я знал, что дед был репрессирован, обратился в архив КГБ. Выяснил, в чём его обвинили. А кто же, думаю, у него родители? Род отца – из Усть-Алданского улуса, село Дюпся. Значит, его родители тоже оттуда. Пошёл в Национальный архив, там меня направили к И.И.Юргановой. Она сказала, что как раз книгу готовит «Церкви Якутии», дала мне сведения по ХХ веку и посоветовала обратиться к Е.С.Ноговициной (работает в Художественном музее). Я Ефросинье Семёновне позвонил, она обрадовалась: «Быстренько ко мне бегите, наконец-то нашёлся потомок Дьячковского!» И дала мне все материалы, которые у неё были, ещё не опубликованные.

Я испытывал радость такую, узнавая о своих предках! Теперь родне и детям все документы размножил, чтобы знали, чья кровь в них течёт. Дочке, которая сейчас в Питере, наказал, чтобы она родословную Сухониных раскопала, они из Санкт-Петербурга сюда приехали. Теперь я уже не только не стыжусь – горжусь тем, что внук священника. Даже думаю креститься.

Подготовила Марина ГОРИНОВА